Вячеслав Нирка: «Золото Олимпиады — незакрытый гештальт. Мы вернёмся и своё возьмём»

Главный тренер сборной России по пляжному волейболу рассказал о нюансах работы.

— Как в условиях международной изоляции функционирует сборная России? Насколько вам, как тренеру, сейчас работать тяжелее? Как сохранять мотивацию для игроков?

— Понятно, что ситуация непростая. Когда ты всё время играешь с топовыми соперниками, когда спортсмены в конкурентном тонусе — это одна история. Но Всероссийская федерация волейбола обеспечивает условия для того, чтобы уровень нашего пляжного волейбола не проседал. Мне кажется, ВФВ даже делает больше возможного в такой ситуации. Приезд иностранных пар, количество этапов, размер призовых — это всё очень здорово помогает. В сборную приходят молодые ребята, можно констатировать их прогресс. Так что все эти четыре года сборная продолжает отлично функционировать.

— Мир топового пляжного волейбола — довольно компактный. Как иностранные коллеги воспринимают отстранение российских пар? Сочувствуют — или радуются устранению опасных конкурентов?

— Европейцы — они почти всегда улыбаются. И в большинстве своём ведут себя очень корректно. Конечно, в душу каждому не залезешь. Вполне может быть такое, что в глаза тебе говорят одно, а думают совершенно другое. Но мне всё-таки кажется, что тренеры и игроки в пляжном волейболе — в основном люди адекватные и хорошие. В личном общении и переписке они нас максимально поддерживают.

Помню, когда была вероятность, что мы поедем тренироваться прошлой зимой на Канары, и я уточнил у тренера и отца норвежской пары, первой в мировом рейтинге, будут ли они там тренироваться в то же время. И он мне в ответ прислал тёплое сообщение на несколько десятков строк, что будет очень рад, что окажет любую помощь, что обязательно проведём совместные сборы и всё в таком ключе.

И у большинства коллег такое же отношение к нам. Все сочувствуют — наши ребята сейчас на пике формы, в праймовом возрасте и состоянии, но у них нет возможности реализовать свой потенциал. Так что все ждут нашего возвращения.

Единственное исключение — поляки. До начала изоляции мы с ними были в самых близких и дружественных отношениях, очень часто вместе работали. Но потом все контакты полностью оборвались. Поляки — единственные, кто от нас отвернулись. Хотя близко и тесно общались с ними на протяжении пятнадцати лет.

— Понятно, что в пляжке очень многое зависит от психологии. Насколько тренеру сборной сложно контролировать взаимоотношения в парах? Все вроде как дружат — но при этом конкурируют, пары часто меняются… Насколько трудно держать руку на пульсе этого процесса и направлять его таким образом, чтобы сильнее становилась сборная и отдельные её игроки?

— Вы правы, это исключительно сложный аспект нашего вида спорта. Создание пар и взаимодействие внутри пары — не только спортивное, но и психологическое — ключевой момент пляжного волейбола. Если нет взаимной поддержки, нет чувства локтя — это тут же сказывается на игре и результатах пары. И наоборот — благодаря взаимовыручке, готовности биться друг за друга можно нивелировать какие-то технические недостатки.

[Смеётся.] Знаете, я момент создания пары иногда сравниваю с медовым месяцем. В шутку, конечно, но в принципе психология процесса плюс-минус такая же. Люди долго присматриваются друг к другу, потом встают в пару — и поначалу на позитивных эмоциях выдают великолепные результаты. А вот потом начинается рутина — и это самый тяжёлый этап. Трудно находиться вместе чуть ли не 24 часа в сутки. Когда у нас был международный график — ребята в парах находились вместе девять месяцев в году. Естественно, от этого сильно устаёшь.

— И как бороться с этой психологической усталостью?

— Нет какого-то единого рецепта. Честно признаюсь — не всегда удаётся найти решение. Бывало и так, что в конце концов пару приходилось разбивать и менять.

Как ни банально это звучит, в спорт люди идут за двумя вещами — славой и деньгами. И если создавать для спортсмена правильную мотивацию — всё будет хорошо.

Ещё с советских времён у наших спортсменов полный порядок с психологией победителей. Это у нашего народа в крови. Есть первое место, а все остальные места — это только разновидность проигрыша.

Ну и финансовую составляющую тоже никто не отменял. В XXI веке никуда от неё не деться. Если ты лучший в своей профессии, если входишь в число сильнейших в мире, твой тяжелейший труд должен быть достойно оплачен. Это логично и справедливо. На международных соревнованиях хорошие призовые. Но и после начала изоляции у наших пляжников сохраняется денежная мотивация. Благодаря федерации уровень призовых на наших российских этапах — очень и очень достойный.

— Как осуществляется взаимодействие всех пляжных подразделений профессиональных клубов со штабом сборной? То есть, грубо говоря, клубы как это воспринимают? Как финансовую и организационную нагрузку, иногда довольно тяжёлую, или как возможность прославить клуб, добавить в копилку кубков и медалей?

— Очень хороший вопрос. Когда Андрей Горбенко (вице-президент Всероссийской федерации волейбола — прим. Legalbet) только пришёл к руководству пляжным волейболом, в первые годы работы мы сталкивались с тем, что личные тренеры спортсменов в клубах негативно относились к вызовам в сборную. Конечно, мне сложно было это понять, потому что в моём понимании сборная — это вершина. Но специфика в том, что Россия стала одной из первых стран мира, где был создан полноценный институт сборных по пляжному волейболу.

Везде в мире пляжка являлась индивидуальным видом спорта. Есть два спортсмена, их тренер — и всё. И они представляют самих себя. И когда мы стали создавать институт сборных — был негатив, чего уж скрывать. Но со временем все эти негативные моменты мы преодолели, появились хорошие результаты. Сейчас приоритет сборной очевиден для всех, авторитет национальной команды непререкаем.

И я очень благодарен нашим клубам — сейчас с их стороны полное содействие. Все игроки хотят попасть на сборы национальной команды. Тем более — мы часто проводим сейчас расширенные сборы, у молодых игроков есть возможность прочувствовать атмосферу сборной, получить возможность для качественного прогресса.

Руководство клубов и федерации по максимуму оказывают материальную поддержку, идут навстречу просьбам и рекомендациям тренерского штаба сборной. Ну а я, как тренер сборной, естественно, тоже стараюсь по максимуму учитывать интересы клубов, мы осуществляем комплексное взаимодействие, я отношусь к ним с крайним уважением.

— Молодых талантов в российской пляжке действительно в последние годы стало больше. А какова в принципе стандартная схема прихода спортсменов в пляжный волейбол?

— Обычно приходит из классики — в 15, 17, 20 лет. Но в последнее время всё чаще и чаще появляются самородки, которые изначально ориентированы на пляжный волейбол. Особенно после того, как игроки нашей сборной начали демонстрировать великолепные результаты на международной арене. 

Понятно, что в классическом волейболе у нас в стране колоссальная конкуренция. И уровень зарплат несопоставим с пляжным. Но при этом и в пляжке при хороших результатах можно очень достойно зарабатывать. Поэтому многие ребята целенаправленно уже с детства занимаются им.

Наш вид спорта прекрасен, но вместе с тем сложен и тяжёл, фактически экстремален. Его действительно надо полюбить, чтобы заниматься именно им.

Собственно, схожие истории в Италии и Польше. Там тоже очень сильные национальные чемпионаты по классическому волейболу, очень сильные сборные. И понятно, что переманить талантливого парня из классического волейбола сложно. Условно, если бы Паша Тетюхин начал заниматься пляжным волейболом, у него были бы все перспективы стать одним из лучших в мире. Или, например, Паша Панков. Такая пара из двух Павлов уже очень скоро была бы в топе мирового тура.

— Сергей Юрьевич Тетюхин очень неплохо играл в пляжный волейбол. Если бы продолжил им заниматься — чего бы он добился?

— Не сомневаюсь, что добился бы высочайших успехов. Не потому, что это Сергей Юрьевич — великий и всеми уважаемый человек. И не потому, что он один из самых техничных волейболистов за всю историю. А потому, что у него настолько светлая голова, что он читал бы пляжный волейбол, как гроссмейстер шахматную партию. Не могу гарантировать, что он точно бы выиграл в пляжном волейболе золотую олимпийскую медаль — всё-таки для такого успеха должно совпасть много факторов. Но совершенно точно был бы где-то рядом.

— Из каких амплуа классического волейбола чаще всего приходят в пляжку? Доигровщики и связующие?

— В большей степени — связующие. Доигровщики — тоже. Иногда диагональные. Хотя вот Владислав Рейнсон играл блокирующего. Так что амплуа не так важно, как общее понимание игры. Хотя блокирующий в пляжке — это всё-таки исключение из правил. Да, в классическом волейболе многие блокирующие без приёма и почти без передачи. И сложно в принципе требовать от парней ростом под 210 сантиметров тех же вещей, которые исполняет Женя Гребенников. Функционал пляжного волейбола для таких высоких ребят всё-таки очень тяжёлый. Но, в принципе, наш вид спорта открыт для всех.

— Идеальная антропометрия современного пляжника — это как? И каков должен быть состав пары? Высокий блокирующий и быстрый защитник ростом за 190? Или примерно одинаковые по размерам ребята?

— Ещё несколько лет назад я бы ответил, что идеальная комбинация — высокий блокирующий, где-то под 205 сантиметров, и высокий подвижный защитник ростом 195-197 см. Да, были испанцы, которые с ростом ниже двух метров добивались серьёзных результатов — но всё-таки они были скорее эдакими динозаврами, плывущими против течения. Подавляющее большинство успешных пар имели примерно такие характеристики, как я назвал: высокий блокирующий и высокий защитник.

Так было до появления шведской пары Аман/Хельвиг, которая произвела настоящую революцию в пляжке. Эти молодые парни стали играть в два касания, ввели на постоянной основе в наш вид спорта элемент джамп-сет — то есть передача после показа удара. Ростом Аман — 190 сантиметров, Хельвиг — 194 см. Но парни выиграли Олимпиаду в Париже, дважды стали чемпионами Европы и взяли серебро ЧМ. Так что современный пляжный волейбол демонстрирует, что успеха могут добиваться любые сочетания игроков. Блокирующие с ростом чуть за 190 становятся лучшими блокирующими мира. Это возврат в 90-е, когда доминировали бразильцы Эммануэль Рего и Зе Марко. Так что сейчас нет чётких границ. Кубинец с ростом 208 сантиметров может быть прекрасным защитником — и это уже никого не удивляет.

— Как вы сами пришли в этот вид спорта?

— Как все «классики» Советского Союза, мы в том числе играли в пляжный волейбол. Когда заканчивался сезон по классическому волейболу, я шёл играть на одесские пляжи. Но это не было отдельным видом спорта, а просто хобби, видом досуга.

Правила пляжки нам рассказывал Александр Сороколет — чемпион мира, трёхкратный чемпион Европы по классическому волейболу. В 90-е годы он играл во Франции, летом приезжал в Одессу.

А лет через десять, когда я уже работал главным тренером киевского «Локомотива», у клуба начались серьёзные финансовые проблемы, несмотря на то, что мы стали чемпионами страны. И в этот момент мне поступило предложение от Андрея Владимировича Горбенко — попробовать силы в пляжном волейболе. Это был 2008 год.

Мы начали активно внедрять в наш пляжный волейбол систему статистики из волейбола классического. Раньше статистикой никто не пользовался, игроки в пляжку сами всё считали в голове, как компьютеры. Игровое мышление у ребят было фантастическое, на физмат всех можно было брать без вступительных экзаменов!

Постепенно, шаг за шагом, мы внедряли новые технологии. Сначала я помогал американскому специалисту Дэйну Селжнику в нашей женской сборной, потом меня переключили на мужскую национальную команду.

Было, конечно, на этом пути много ошибок, ухабов, шишек. Особенно в самом начале. Очень многое мы буквально открывали сами, потому что ответов не было ни у кого. Но в конце концов постепенно дошли до чего-то серьёзного.

— За всё время работы в сборной России какое самое большое переживание и какой самый счастливый момент?

— Тоже хороший вопрос, часто о нём размышляю. Почти все большие переживания связаны с Олимпиадами. Многие спортсмены и тренеры приезжают на Игры просто насладиться атмосферой праздника спорта. Для них само нахождение на Олимпиаде — уже достижение.

Но для нас это очень большая и тяжёлая работа, это трудный путь. Лондонская Олимпиада для меня была как ад. А когда наши ребята заняли в Рио четвёртое место, а в Токио второе — это два самых горьких разочарования. Да, сама по себе серебряная медаль Олимпиады — это колоссальное достижение. Но ребята объективно готовы были к золоту. Так что в Токио, наверное, расстроился даже сильнее, чем в Рио. Не хочу искать каких-то оправданий. Пандемия? Все были в одинаковых условиях. Поэтому ощущение большой недосказанности осталось. Эдакий незакрытый гештальт.

Ну а главная радость — золотые медали чемпионата мира в Гамбурге. По ходу этого турнира были моменты, когда ребята буквально прошли по краю пропасти, но проявили характер, удержались.

Возможно, в Токио не хватило того тонуса, того ощущения уверенности в себе, умения держать удар, которые парни поймали в Гамбурге. У нас ведь какой менталитет? Всё время надо через сопротивление, через преодоление. Через тернии к звёздам мы пробиваться умеем. А когда терний нет — сложнее…

Честно, иногда парней для достижения результата надо бить! Не в прямом смысле, конечно. Имеется в виду — обыгрывать. Всё время необходимо держать в тонусе. И вот этот момент, когда тебя бьют, а ты встаёшь и в итоге становишься лучше, становишься чемпионом — мы его после Гамбурга потеряли, упустили. Из-за пандемии долгое время практики конкурентных матчей у парней не было, и этот бойцовский тонус ушёл.

А вообще, поводов для удовлетворения работой хватает. Это же необязательно медали и кубки. Когда видишь, как растёт и прогрессирует молодой парень, — это здорово, это тренерское счастье.

Беседовал: Владимир Можайцев

Читайте также: